В путь-дорогу.

    Жаркое лето 2006 года секция альпинизма МИФИ решила провести среди снегов и скал Центрального Кавказа или, по словам одного из инструкторов, в лучших сосновых рощах бывшего СССР. В альплагере «Уллу-Тау» начинался мой путь как альпиниста, ныне я занимался подготовкой сборов для новичков, да и собственные планы были достаточно амбициозными.

    После многочисленных перетасовок, усушек и утрусок состава централизованно от нашей секции на Кавказ поехали одиннадцать новичков, два значкиста и шесть третьеразрядников. Два отделения начальной и одно – наше – спортивной подготовки. 25 июля вечером экспедиция стартовала с Казанского вокзала в направлении Нальчика. Торжественное отбытие сопровождала помимо традиционных хлопот довлеющая уже третий год подряд судьба – прибытие хотя бы одного человека в альплагерь хотя бы на один день позже остальных. Чем это страшно? Чуть худшая акклиматизация на высоте, более медленное втягивание в ритм работы группы – такому участнику обычно приходится несладко. С 2004 года это были Сергей Лобастов с Николаем Георгиевским, я (Безенги в 2005 году), теперь Сергей Коперник. Почему-то все причастны к факультету «Т». По несогласованности покупки билетов в поезде мы были распиханы по разным вагонам, из-за чего дорога запомнилась постоянными хождениями друг к другу через полсостава. А также заклинившими в закрытом положении окнами и забитыми под завязку местами, жарой, духотой и пылью.

    Ранним утром в столице Кабардино-Балкарии нас ожидал сюрприз: заказанного заранее автобуса не было. В связи с чем мы тут же оказались под обстрелом настойчивых предложений таксистов на двух «Газелях». Ворох организационных вопросов, навалившийся на нашего ответственного руководителя Петра Униченко, вывел было его из состояния душевного равновесия, но он в кратчайшие сроки справился и с транспортом, и с погранпропусками, и с дозакупкой продуктов. Спустя пару часов мы неслись навстречу сияющим вершинам Приэльбрусья. Интересно было наблюдать за засадами гаишников. Располагались они на участках трассы, на которых так или иначе провоцировалось мелкое нарушение. Объедешь стоящий у обочины грузовик, увернешься от коровы, задев сплошную линию разметки, не заметишь «40», лежащий в кустах – жди блюстителя закона. У нашего водителя Аслана на полке под козырьком лежали три свернутые трубочки из червонцев – по числу ожидаемых постов. Когда на первом из них на нашу «Газель» не обратили внимания, Аслан с улыбкой и вздохом спрятал один из заготовленных свертков в карман. Зато два других пригодились, и гаишники отпускали нас без досмотра.

    У поворота в ущелье Адыр-Су две части нашей группы воссоединились. При оплате была допущена обоюдная оплошность: с Асланом договаривались на 250 р. с человека, с его напарником – на 200 р., общая сумма была выплачена ему. При этом Аслан заранее взял задаток 500 р., о котором все дружно забыли. Далее 12 км по грунтовой дороге наши рюкзаки доставлял ГАЗ-66, а мы ради акклиматизации пошли до базы пешком налегке.

    Этот подъем был похож на возвращение в родные места. Из-за верхушек сосен хорошо просматривались знакомые вершины – пик Авиации, Узловая Адыл-Су, Койавган-баши и запирающая ущелье красавица Уллу-тау-чана. Маленькое здание гидроэлектростанции, возвышающаяся и сверкающая табличками Скала памяти, густой лес, скрывающий развалины старого «Джайлыка», шумящая под бревнами моста речка Куллумкол-су с зеленоватой водой – вот уже видны и ворота альплагеря «Уллу-Тау». Местный индикатор погоды – перевал Гарваш между вершинами Уллу-тау и Лацга – затянут серыми облаками, сама стена «широкой горы» обнажила из-под снега мощные скальные бастионы и прикрыла голову шапкой дождевого фронта.

    Однако не очень комфортно восхищаться величием природы, пока не готова крыша над головой, а в желудке пусто. Выгрузив рюкзаки, мы занялись установкой палаток и приготовлением обеда. Среди хаоса вещей все носились, увлеченные каким-то делом, будто растревоженные сонные муравьи. И когда были удовлетворены все базовые потребности организма, можно было заняться поиском ответа на самый волнующий вопрос: а что же дальше?

Отделения и инструкторы

    Составы отделений у нас комплектовались по желанию самих участников, передо мной же стояла задача не допустить формирования одной команды из самых сильных и опытных, а второй более слабой. На деле же получилось почти то, чего я боялся. Однако горы распорядились по-своему.

    Программа подготовки для обоих отделений на третий разряд была в целом одинаковой – цикл занятий на всех видах рельефа, перевальный поход и четыре восхождения: 1Б, два 2А и одно 2Б категории трудности. В районе ущелья Адыр-Су выбор подходящих маршрутов достаточно большой.

    Первым отделением командовал Петкевич Иван, получивший прозвище «Шеф» – значкист, не первый раз в горах, к тому же человек с хорошим туристским опытом. Он же отвечал за обеспечение продуктами. Главным специалистом по скалам, а заодно и главным по снаряжению был Меринов Иван. В костяк группы входили также проведший большую часть жизни в походах Глеб Булыгин и органично вписавшийся в походный быт новичок Алексей Шерковцев – главные хранители очага и добыватели огня из примуса. Главным аптекарем была Мария Меринова. Игорю Соловьеву, а также Екатерине Бурцевой постоянных ответственных постов не досталось. Руководил ими врач по профессии, альпинист с тридцатилетним стажем Владимир Матвеев. Тот самый, что читал нам в 2004 году лекцию по медицине, оставившую самые яркие воспоминания.

    Это отделение порадовало меня своим боевым настроем и целеустремленностью. После каждого восхождения или занятия устраивался разбор, причем не только по инициативе инструктора, как рекомендуют учебные пособия. До самого конца эта команда держалась или старалась держаться единым организмом. Они выполнили нормы на значок «Альпинист России» с превышением, сходив вершины Койавган-баши и ВИА-тау. Нелепый случай со сходом камня при подъеме на перевал Куллумкол перечеркнул их дальнейшие планы. Владимир Иванович с тяжелой травмой двух пальцев был госпитализирован, остальные отделались довольно легко. Ниже я рассмотрю отдельно этот случай, поскольку он пересекся с работой нашей группы разрядников.

    Вторым отделением командовал также значкист, прошедший первое крещение в районе Безенги Дмитрий Толстов. Группу усиливали первокурсники Владимир Логинов и Александр Величкин, а также засветившаяся во всех видах туризма Мария Балуева. Больше всего беспокойства у меня вызывали Сергей Горьков и Антон Чураев – кстати, заведующий питанием и хранитель примуса. К сожалению, по болезни не смог с ними поехать Сергей Медведев – прожженный электростальский турист и промышленный альпинист. От учебной части лагеря «Уллу-Тау» руководил ими 65-летний киевлянин Валентин Казанович.

    Работа этого отделения мне напомнила игру «Последний герой». После перевального похода был отчислен Антон Чураев, не вынесший административного давления начальства. Там же на спуске повредил ногу Сергей Горьков. Маша слегла с простудой после восхождений на Тютю Западную и Суллукол. После второй «двойки» на Чот-Чат стер ноги Саша Величкин. Перед 2Б на пик ВМФ в команде осталось только два боеспособных участника. И они успешно совершили восхождение в последний день перед отъездом в Москву. Можно поздравить двух свежеиспеченных третьеразрядников – Диму и Вову. Еще восемь человек выполнили и перевыполнили норму на значок. С Машей Мериновой, Антоном Чураевым и Сергеем Горьковым горы оказались строги, не позволив ступить на вершины.

   А что же отделение спортивной подготовки – смелые, ловкие, умелые третьеразрядники, мечтавшие о закрытии второго? Увы, великих подвигов совершить не удалось. Были пройдены 2А на Чот-Чат, траверс массива Тютю с востока на запад 3А, скальный маршрут на Тютю Вторую Западную по юго-восточному контрфорсу 3Б, а также 3А на Чегет-тау. Попытка траверса Суарыка с запада на восток 3Б закончилась бегством от грозы по спусковому маршруту встречной «четверки». Последняя остававшаяся «клеточка» для закрытия второго разряда так и осталась незаполненной. Наверное, к лучшему, тем более что остались целы.

    Малоснежная зима и жаркое лето, конечно, внесли свои коррективы в состояние маршрутов. Были переполнены реки, открыты трещины в ледниках, по осыпям гремели камни. Спасательных работ было больше обычного, но при нас смертельных случаев в Адыр-Су зафиксировано не было. Пострадавшим помогали на месте в лагере, «тяжелых» оперативно доставляли в Нальчик.

    С нами работал КМС, инструктор I категории Вячеслав Ракитский. В свои 64 года он лазил так, что каждому из нас оставалось только чесать затылки под каской. Специальных разборов восхождений у нас не было, мол, не новички, сами всё понимаете. Впрочем, это «всё» было на поверхности: с маршрутов мы возвращались в темноте, иногда за полночь. И вина тут не только погоды и объективных трудностей пути. Не хватило опыта, схожености группы. А «тройки» не щелкались, как орешки. В итоге как мы были третьеразрядниками, так и остались.

    Вот так, закончив перемывать всем косточки, толочь воду в ступе и переливать из пустого в порожнее, перехожу собственно к рассказам о горах.

 

I.                   Вагон-духовка.

 

    Мы разговаривали с Глебом Булыгиным – прожженным туристом, исходившим, несмотря на свои восемнадцать лет немало лесов, болот и рек.

- А я вот еду в горы, чтобы попробовать для себя нечто новое, - рассказывал он. – Не могу заниматься постоянно чем-нибудь одним. Жизнь одна, и я хочу успеть посмотреть на нее с разных сторон.

- Правильно думаешь. Я сам такой. Только меня уже поглотил альпинизм с головой…

    После отправления из Москвы я выключил сотовый телефон, а вместе с ним и возможность следить за ходом времени. Поезд мчался через леса и луга, грохотал по мостам. Мелькали столбы, платформы и мелкие станции. С воем проносились встречные составы. День шел размеренно и неторопливо, и только солнце, жарившее сначала в восточное, потом в западное окно, напоминало о вращении планеты.

    Наш инструктор и его соседи по купе держались несколько особняком, своей альпинистской компанией, остальные разрядники собрались расписывать пулю за двенадцать вагонов от места повествования, а посему роль главного затравщика баек о горах досталась мне.

- Небо там красивое, - я наполовину прикрыл глаза и прислонился спиной к стенке, ощущая себя аксакалом и акыном из далекого аула. – На тех же Райских ночевках, на трех тысячах. Звезды – крупные, как на юге, а еще такие близкие… А в августе падающие звезды можно наблюдать каждые пять минут.

- Так, ребята, все срочно запасаемся желаниями! – подхватил Глеб.

- В приметы я не верю, но желания тогда загадывал.

- И как, исполнилось?

Я коротко взглянул на Катю, и, стараясь сохранить вид старого аксакала и акына, ответил:

- Такое желание не в одночасье исполняется. Увидим, много еще впереди.

    Хотя я добросовестно рассказывал все, что видел глазами и слышал ушами, вряд ли новичкам становилась понятнее и ближе их будущая жизнь.

    Комфортная температура в плацкартных вагонах никак не хотела достигаться. Учитывая количество пассажиров, атмосфера напоминала русскую парную. От жары хотелось спать, но сон приходил тяжело и неохотно, казался липким, как дорожная пыль. Со всех полок в проход торчали пятки, по вагону витал аромат несвежих носков. За моей стенкой раздавался храп, по глубине звука тянущий на оперную арию. Ваня Меринов посоветовал пощекотать пятки источнику звука, но отупелость от духоты позволила мне только кисло улыбнуться в ответ. Эх, где же то прошлогоднее полупустое купе и мудрый дед Анатолий из Чегема, благодаря которому я узнал о Кавказе больше, чем за годы путешествий?

    На коротких и длинных остановках мы высыпали из горячих вагонов в не менее горячий воздух провинциальных станций.

- Мороженое, мороженое, пиво, рыба, пиво, пиво, рыба, рыба, минералка холодная, пирожочки, девочки, ребята, пирожочки, минералка, картошечка, покушать!

Торговцев на платформе было едва ли не больше, чем пассажиров. Свистки локомотивов, грохот проходящих товарных поездов, переговоры диспетчеров через рупоры – неповторимый колорит железных дорог.

    Час или полтора пытались скоротать за партией в «дурака».

- Не верьте Грише, - поучал Петя Униченко. – В Нальчик приедете без ледорубов, кошек…

Хотя если новички и не доверяли мне, то только в перетасовке карт. Ибо следующий кон мне обязательно везло.

    Через Минеральные Воды мы проходили ночью. Увидеть район моих самых первых восхождений и прочитать отдельную лекцию, как я давно планировал, не удалось. Значит, до следующего раза. Тем временем до конечной станции оставалось не так уж много.

 

II.                Нальчище

 

    Нальчик, особенно центр города, показался совсем знакомым. Прибранный и ухоженный, в то же время он отличается провинциальной запущенностью. Давно не знавшие ремонта бордюры, стершаяся разметка, бугристый «социалистический» асфальт с ямами во всю ширину улицы. А на фоне этого – площади и бульвары, украшенные цветами на зависть хваленым московским озеленителям.

    Столицы кавказских республик вообще славятся своими чистыми улицами. До 1993 года одним из красивейших городов считался Грозный, недавно самым чистым городом России признавали Майкоп, радуется глаз и обоняние во Владикавказе и Черкесске, что уж говорить о курорте всесоюзного значения – Нальчике. Иной раз почитаешь путеводители, статьи с красивыми картинками, и подумаешь: а ведь есть такой прекрасный город на земле, где на лицах всех прохожих улыбки, где милиционеры в парадной форме берут под козырек, где все друг к другу вежливы и вообще солнце триста шестьдесят пять дней в году. Как один немец, посещавший Россию в 1992 году, спросил:

- Говорят, в Москве в принципе все есть. А где он, этот принцип?

Так же и здесь: путеводители в принципе не врут. Гуляя по Пушкинской, Шогенцукова, проспекту Ленина, видишь перед собой чистые зеленые улицы. Но стоит только посмотреть в пространство между любыми домами на любой из этих центральных парадных улиц, становится понятным, куда девается грязь.

- Не подскажете, как пройти к центральному рынку?

- Это в двух кварталах отсюда. Вот, пройдите наискосок через дворы, быстрее выйдете, - посоветовал местный житель.

И мы с Вольдемаром и Викой отправились срезать угол. За фасадом девятиэтажки скрывался классический пейзаж переулков, закоулков и подворотен начала пятидесятых годов. Покосившиеся железные качели жались к подъездам. Стены гаражей и других хозяйственных построек, когда-то выбеленные, пошли темными пятнами. Седовласый кавказец копался под капотом «двадцать первой» «Волги», по усеянным окурками остаткам газона бегали куры, а от сколоченной из фруктового ящика будки сипло лаяла посаженная на цепь худая дворняга. К соседней улице вел проход, зажатый кирпичными стенками гаражей. У арки, выводящей на проспект Ленина, стояла группа молодых балкарцев не самого мирного вида. Наше появление было для них настолько неожиданно, что они даже не успели отреагировать. Следующий квартал мы шли уже по главной торговой улице города.

   Центральный рынок – еще одно место, где можно явно почувствовать пульс Нальчика. Не ждите экзотики или колорита восточного базара, да и цены здесь не так уж низки. Еще одна зарисовка 2005 года:

- Почем арбузы?

- Четыре рубля. Выбирайте, сладкие, сочные!

- Нет, идем дальше, - тяну я за рукав своих спутников.

Возвращаемся с пакетами к той же продавщице.

- Почем арбузы?

- Три рубля!

Вот и ныне по три посланца от каждого отделения текут вместе с толпой среди прилавков, скрываются впереди, возникают где-то сзади и теряются вновь. Руки обрастают множеством тоненьких, режущих ладони, пакетов.

   Средняя зарплата в Кабардино-Балкарии, по словам местного жителя, около трех тысяч рублей. Глядя на коттеджи в пригородах Нальчика, «Мерседесы» у подъездов или забор нефтебазы, стилизованный под кремлевскую стену, думаешь: неужели?

- Каждый стремится сделать красивее, чем у соседа, - ответил дед Анатолий.

- А на что же?

- Каждый крутится, как может. Кто в бандитах, кто перепродает с одного рынка на другой…

    Еще одна черта – небольшая запоздалость новостей. Идет тихая и мирная жизнь, а через день-два в газетах можно узнать, что планировался крупный теракт, были погони с перестрелками. Усилены посты, ужесточены проверки документов, вот только… где все это?

    Над крышей железнодорожного вокзала над бронзовым серпом и молотом развивается сине-бело-зеленый флаг со стилизованным изображением Эльбруса. Наследие советского прошлого и непонятная современность. Какой же ты, нынешний Нальчик?

 

III.             Целебный напиток «Запор».

 

    Ким Кириллович Зайцев и Юрий Иванович Порохня – неразлучная пара альпинистских начальников «Уллу-Тау» уже не одно десятилетие. Баек и легенд о каждом из них хватило бы на многотомник, но выбор тем всех историй крайне скуден: горы, женщины и алкоголь.

    Отличить трезвого начспаса от слегка навеселе – задача не из легких. Не всегда дает однозначные результаты такой тест, как консультация и выпуск на маршрут. Ким обязательно расскажет все в мельчайших подробностях и не упустит случая поиздеваться. Вот как раз степень издевки и соответствует неким непонятным образом связана с количеством выпитого. Ибо Зайцев может уважительно беседовать с младшими разрядниками и тут же сравнять с землей матерых кандидатов в мастера («подмастерья вы!»)

- Так, на «двойку А» на ВИАтау собрались? А знаете, как расшифровывается название горы?

- ВИА… Вокально-инструментальный ансамбль?..

- Эх, вы! Военно-инженерная академия!

    Ходят легенды и про прозвище «Ким Перилыч» - мол, хоть Зайцев и побывал на всех окрестных вершинах, но преимущественно таким способом.

    Вот о женщинах Ким Кириллович любит поговорить всегда, даже на посту. Многие отмечали, что в «Уллу-Тау» большое число представительниц прекрасного пола, альпинисток и не очень. Когда наши ребята ходили на Чегеттау, я после каждого сеанса связи доставал Кима расспросами:

- «Ток-47» на связь выходил? Как там наши?

- Ты мне анекдот напомнил. К комиссару полиции в Париже подбегает заместитель и докладывает:

- Господин комиссар, на площади Бастилии проститутки с педерастами дерутся!

- И как наши?

- Не знаю, как ваши, а наши пока держатся.

Все вышеописанные отклонения от служебного формализма объясняются наличием третьей компоненты.

    Выбор алкоголя в «Уллу-Тау» довольно скуден. Пара сортов пива «Терек», еще какие-то изделия нальчикского ликероводочного завода, водка местная самопальная и водка фирменная с подозрением на самопальное происхождение. Благородные экземпляры, завозимые в подарок начальству, не рассматриваются, ибо учету не поддаются и распространению не подлежат.

    Зайцев по образованию химик, начальник учебной части Порохня хоть и не последователь Менделеева, но сознательную жизнь провел в альплагере «Химик», а потому тоже к нижеследующему причастен.

     На пару этими двумя начальниками был создан оригинальный фирменный коктейль «Зайцев – Порохня» или просто «Запор». История создания, идея, а также рецепт – тайна за семью печатями. Известно лишь, что это мутноватая жидкость коричневого цвета, вышибает из человека лишнюю спесь и настраивает на философский лад. Применяется в самых разных случаев – перед спасработами, до спасработ, в день рождения лагеря и День памяти, по случаю приезда дорогих гостей, а также в других случаях, не установленных автором. Действие на разных людей сего напитка также различно. Одни духовно просвещаются, другие еще больше духовно просвещаются, входя в транс и достигая дзэна, третьи совершают иногда продолжительное паломничество на «шхельду», а четвертые (как я)… четвертые никогда не пробовали «Запор» и сочиняют о нем разные глупости. Ибо только Посвященные знают смысл изречения, лежащего под стеклом Кима Кирилловича: «Шведский стол ведет к запору!»

 

IV.            Чот и Чат.

 

    В последний день июля нам предстояло открывать сезон восхождений. Мы выбрали «двойку А» на Чот-Чат по северо-восточному гребню (в каталоге стоит маршрут по северо-западному гребню, с подъемом через ВИАтау). Заполнение маршрутных документов и выпуск взял на себя Петя Униченко. Вместе с Колей Георгиевским они пошли представать перед светлы очи Кима Кирилловича. Дело было под вечер, чем-либо серьезным заниматься совершенно не хотелось.

    Зайцев велел вызвать для допроса весь состав группы. Вначале мы сели на ряд кресел у стенки, оставив Петю один на один против начспаса. Конкуренции за свободные места за столом не наблюдалось, и я, сделав умное лицо, сел рядом с Петей.

- Так, студенты, значит, - начал Ким. – И где находится вершина Чот-Чат?

- Вон она, - показал я через открытую дверь учебной части.

- А «шхельда» - вон она, - палец Кима указал в сторону приземистого одноэтажного здания. – Траверс восьми толчков.

- В отроге Главного Кавказского хребта, между вершинами Гумачи и ВИАтау.

- Вот, уже грамотнее. Куда можно уйти с вершины в тумане?

- В ущелья Адыл-Су или Адыр-Су.

- Сколько вас? Шесть человек? В штурмовой аптечке противозачаточные средства есть?

- У нас все мужики.

- Это хорошо, до вас тут группа с четырьмя барышнями выпускалась. Бабизм побеждает альпинизм!

Продолжение следует / To be continued